Гай Шахар рассказывает о том, что трагедия такова лишь на первый взгляд, на самом деле это возможность для любви, света и трансформации.
У моего сына обнаружили аутизм. Его болезнь вынудила меня и мою жену стать лучшими родителями, какими мы и не надеялись стать. В возрасте от одного до двух лет Даниэль перестал быть энергичным ребенком, он потерял интерес к играм, и это почти полностью отрезало его от окружения, в том числе и от семьи. Он мог проводить все дни напролет, лежа на полу, катая игрушечную машинку назад и вперед и пресекал любую попытку к общению, особенно если кто-то упоминал его имя. Он перестал смотреть нам в глаза, забыл все выученные слова, он утратил даже элементарные навыки, например способность есть твердую пищу. Даниэль стал подвержен длительным и сильным нервным срывам по самому незначительному поводу и был совершенно безутешен. Кроме этого, он был абсолютно утомленным.
Происходящее разбивало наши сердца. Память о нашем счастливом ребенке была еще свежа, а сейчас мы были свидетелями его страданий, которые не могли себе даже представить. И эта ситуация лишала его жизни, настоящей и будущей.
Мы стали лихорадочно думать, что мы можем сделать, чтобы помочь ему. Интернет был полон предложений по исцелению чудодейственными средствами в обмен на колоссальные суммы денег. Они обещали многое, но маркетинг был слишком коммерчески ориентированным. Мы стали детально изучать их методы, но ни один не резонировал с нами. К счастью, мы оба полагались на наше внутреннее чутье и в большинстве случаев это приводило к правильным результатам.
Когда Даниэль родился, мы купили только одну книгу о воспитании детей, и так и не прочли ее. Теперь в отчаянии мы стали просматривать оглавление и искать слово «аутизм». И там была одна ссылка, которая вела к короткому абзацу про небольшую клинику на севере Израиля, имеющую успешный опыт лечения аутизма у младенцев и детей младшего возраста. В отличие от других эта клиника не занимала первых строчек в поисковых системах в интернете. Там не давалось никаких обещаний и даже не говорилось о методе, но у нас обоих возникло к ним позитивное отношение. Мы связались с другими семьями, которые были там, и выслушали рассказы об их опыте. Наш запрос о поступлении в эту клинику приняли. Мы приехали туда вскоре после второго дня рождения Даниэля, и это изменило жизнь всей нашей семьи.
Что они сделали? Это было так просто, но никто и представить себе не мог таких результатов. Они просто играли с ним – один на один, в тихой комнате, по шесть-семь часов в день три раза в неделю. Вот и всё. Конечно, они использовали свои знания, изучая его состояние, чтобы получить возможность построить с ним крепкие отношения. Они подняли в нем скрытый интерес к миру, показывая, что он в безопасности во время взаимодействия с окружающими людьми; и многие другие сокрытые чувства. Они научили нас, как делать то же самое. Общаясь с теплом, доверием, пониманием и вниманием, мы всё больше видели, как вновь раскрываются свойственные ребенку черты характера. И после пребывания в клинике, мы вновь увидели его прекрасную улыбку, мы были наполнены благодарностью.
После нашего возвращения домой, мы следовали предписанному методу лечения. Даниэль стал более уверенным, жизнерадостным, творческим, нежным и любящим. Сейчас, в возрасте шести лет, он такой любящий и радостный мальчик! И он преуспевает в общеобразовательной школе. Он всё еще учится жить в социальном мире, но делает это лучше, чем мы могли надеяться, когда были трудные времена.
Пережив всё это, мы тоже кое-что узнали о природе аутизма. Его часто считают инвалидностью, при которой человек уходит в себя, ему сложно общаться с окружающими людьми, у него необычная чувствительность к сенсорным раздражителям и кажется, что он не осознает эмоциональные проявления. Но мы редко спрашиваем: почему так? Что порождает эти симптомы, которые считаются пожизненным состоянием?
Наблюдая за новой жизнью Даниэля, к нам пришло новое понимание этого. Даже не осознавая возникающих вокруг него эмоций, они глубоко трогали его. Ему даже было сложно видеть картинки в сборнике рассказов, на которых кто-то грустил или был напуган. Если он видел плачущего в школе ребенка, это оставляло в его памяти боль, которая угнетала его. Если он видел, как ктото пропалывает сорняки, то это вызывало сильное переживание, поскольку он сочувствует растениям. Можно назвать это сложностью саморегуляции, но для нас это значит, что он очень глубоко сопереживает другим живым существам и чувствует с ними связь.
Мы считаем, что это боль от той безжалостной, неоправданной жестокости, которую люди причиняют друг другу и другим живым существам. И для людей с аутизмом становится невозможным участвовать в этом. Вот почему они вынуждены защищаться и уходить внутрь себя, полагаясь на «аутичное» поведение.
Даниэль отличается лишь тем, что, заручившись поддержкой, в нем появилась замечательная способность справляться с болью, которая отзывается в нем.
Мы не рассматриваем аутизм как набор симптомов, но как состояние, лежащее в их основе, и проявление симптомов становится средством необходимости. Это состояние невинности, идеализма, доброжелательности, заботы, готовности поставить потребности других выше своих собственных можно назвать любовью. И это то, что живет под кажущейся непроницаемой оболочкой аутентичного человека.
Есть так много всего, что люди с аутизмом способны привнести в наш мир и сделать его своего рода местом умиротворения и взаимодополнения друг друга, о котором мы все так мечтаем. Но они могут сделать это только при условии, что мы поощряем их и создаем для них безопасную среду.
Я хочу рассказать, как много мы узнали о создании такой среды, чтобы изменить жизнь аутичного ребенка. В начале этого года я неожиданно обнаружил, что пишу книгу о нашем путешествии, и эта книга теперь опубликована. Здесь берет начало мой проект «Transforming Autism», который направлен на дальнейшее распространение информации об истинном характере аутичного состояния, с целью призвать других родителей совершать трансформационные изменения в своей семье
ЖУРНАЛ HEARTFULNESS, №10, 2017
