Президент международной федерации «Во-Дао-Вьетнам», главный мастер 5 дан по Школе «Чунг Нам Во Дао», Мастер – 3 дан по Шаолинь Вьет-Во-Дао, 3 дан по Винь Чунь – Кунг Фу стиль, 3 дан по Айкидо СВНА, 4 дан по Таэквондо СВНА (Спецназ Вьетнамской Народной Армии).
— Хочется поговорить о многом. Например, о том, что Вас, Мастер Тхань, интересует в жизни?
— У нас говорят, что человека в жизни всегда волнуют в основном три вещи: по-вьетнамски — это три «т»: «Tien — тйен», «Tinh — тйнь» и «Tai — тай». «Тйен» — это деньги или слава, «тйнь» — это чувства: любовь и взаимоотношения с людьми и «тай» — это талант или личностные качества человека, его саморазвитие. Никак человек не может от этого уйти. Даже когда он собирается стать монахом, он уже попадает в «тйнь» — взаимоотношения с людьми и «тай» — саморазвитие, а если о нем узнают — это еще и «тйен» — слава.
— Вы поставили деньги и славу первыми — это случайно?
— Это не я поставил, такая поговорка. В последнее время часто можно слышать такое высказывание: было бы здоровье, а все остальное можно купить. Человек часто тратит жизнь на то, чтобы зарабатывать деньги, а потом пытается пользоваться деньгами, чтобы купить жизнь. Увы, если первое получается, то второе — не всегда. Люди, вообще, очень эмоциональны. Часто человек думает, что он управляет собой, на самом деле — им управляют. И управляют настолько, насколько он думает, что он управляет другими людьми. У нас говорят, что огонь проверяет золото, золото проверяет женщину, женщина проверяет мужчину. Снова получается то, о чем мы говорили: деньги, чувства, личность. Вот и все.
— Мастер Тхань, Вы давно живете в Украине?
— Могу сказать точную дату, когда я первый раз приехал в Украину: 28 декабря 1989 года.
— Почему Вы так точно запомнили дату?
— Просто у меня привычка запоминать числа. Если я захочу, то любые числа могу помнить до конца жизни. Даже помню номер своего первого автомата, когда служил в армии.
— А откуда такая привычка?
— Обучение с детства. Считается, что в обычной жизни мозг человека использует порядка 15-20% своих ресурсов. Хотя, западная медицина говорит, что используется 2,5-3% возможностей, а гений использует до 5%. Я не буду спорить, кто прав. Но и первые данные, и вторые говорят о том, что человек полностью не использует ресурсы своего мозга. Нас научили ежедневно сбрасывать то, что нам не нужно. Тем не менее, информация может где-то оставаться, как файлы в компьютере. Но в определенной ситуации мы не можем найти нужный нам файл для решения какой-то проблемы. Поэтому все время работает интуитивный уровень.
— Расскажите, пожалуйста, Вашу историю: в каком возрасте Вы начали заниматься кунг-фу, как это произошло?
— Заниматься я начал в шесть лет. Но когда я начинал заниматься, был очень недоволен. Меня никто не спросил: хочу ли я этого. Но мне некуда было деваться, у меня был стимул — такая штуковина небольшого диаметра, не очень длинная и зеленого цвета — бамбук называется.
— А кто стимулировал Ваши занятия с помощью палки?
— Иногда дед, но чаще его ученики — им дед давал указания. Все было очень строго. Я злился. Но на кого я злился: на тех, кто заставлял меня что-то делать или на деда, который отдавал приказ? Деда я уважал, хотя и злился на него. Здесь, на западе, считается, что поднять руку на ребенка — это неправильно. А на востоке даже такая пословица есть: если любит — может дать кнутом, если не любит — дает конфету. Конечно, это условно, но на востоке считается, что наказывать ребенка: давать по попе, таскать за уши, если провинился, — это нормально. Главное, чтобы не переусердствовать и не навредить ребенку.
— У Вас была большая семья?
— Трудно определить понятие семьи на востоке. Если брать только моих родителей, тогда семья состоит из моего отца, матери и двух моих братьев. Я самый старший. Но тут надо заглянуть в историю на несколько поколений до моего деда. На востоке сын всегда считается приоритетом. У моего деда три сына: мой отец — средний, а самый младший его сын — брат моего отца и мой дядя погиб на войне. Из моего поколения я — первый внук. Большая семья. А если чуть шире смотреть, то я понимаю, что семья для нас — те, кто служит нашему клану. Это те, кем я управляю и кто мной управляет — все, кто защищает. Тогда получается, что у меня очень большая семья.
— Кого еще тренировал дед? У Вас семейная школа, закрытая традиция?
— Дело в том, что давно, еще до появления коммунизма, наша семья была одной из нескольких далеко не самых бедных семей в Индокитае. У семьи была прямая связь с императором. Но потом произошла ситуация, похожая на ту, которая была и здесь, — революция с ее последствиями. Иногда, чтобы какие то вещи выжили и не были утеряны, необходимо предпринимать определенные шаги, идти на какие-то компромиссы, на которые раньше бы никогда не пошли. Поэтому семья вынуждена была принять какое-то количество учеников со стороны.
Во все времена существовало разделение на внутреннюю систему и наружную. Наружная система похожа, скорее, на занятие спортом. А внутренняя система отличается от того, что называется внешней системой, и тщательно охраняется. За много веков наши предки придумали мощную систему самозащиты. У каждого мастера есть два телохранителя. Мы их называем телохранителями, но я не знаю, как правильно перевести это на русский язык — скорее, защитники. Эти люди преданы не учителю, а школе. Сам лично мастер для них никто. Они защищают его как представителя школы, а не как личность. Есть «правая рука» и «левая рука». «Правая рука» — это защитник, который отвечает за порядок за пределами школы, за взаимоотношения с другими школами, это как контрразведка. «Левая рука» — это защитник, который отвечает за внутреннюю чистоту. Все это нужно для сохранности школы, традиции. Потому что могут быть случаи предательства—когда кто-то может уговорить ученика передать технику. Но, вообще, у нас на востоке очень сильны клятвы, и их придерживаются.
— А если все-таки ученик что-то нарушил? Его исключают из школы?
— Его наказывают, но степень наказания зависит от его проступка. Если ученик совершил грубое нарушение, то сначала нужно разобраться — умышленно или случайно. Если случайно, то у него есть шанс исправиться. Но есть еще одно правило: чем выше его положение в школе, тем более строгое он получит наказание, потому что тем больший вред он мог нанести школе. И от возраста тоже зависит. Например, если два человека ругаются, то накажут обоих. Одного наказывают, потому что он молодой и проявил неуважение к старшему, но старшего ждет еще более строгое наказание, так как он как старший, смог вызвать неуважение младшего и опустился на его уровень. А вообще, самая легкая форма наказания — это трудовое наказание.
— Вас наказывали?
— Да. Однажды я кое-что неправильно сделал и меня наказали. Меня заставили в дождливый сезон сделать три тысячи кирпичей из глины. Дождливый сезон во Вьетнаме — это значит, что постоянно идет дождь, каждый день, почти не переставая. А делать кирпичи из глины надо так: выкопать яму с глиной, туда залить воду и замесить как тесто.
Потом из дерева делается форма — можно на один кирпич, на четыре либо на шесть. Глина должна схватиться, а потом нужно окончательно высушить кирпичи в печке. Я начал делать, но глина не схватывается, потому что очень сыро — все время идет дождь. А их надо сделать три тысячи!
Наказание может также оказаться тестом. Мне сказали, что нужно сделать кирпичи, а как сделать — никто не сказал. Я неделю помучился, а потом стал думать головой. Я подговорил мальчишек за определенную оплату, чтобы они мне сделали кирпичи. И они за неделю все сделали. Когда я сдавал работу, подарил приемщику пачку сигарет. Он начал курить, но заметил, что я сделал кирпичи очень быстро и использовал другую форму. Он курит, а я его спрашиваю, знает ли он, откуда эти сигареты. И отвечаю, что я их украл из шкафа деда — его Учителя. Так он принял мою работу. Учитель, конечно, все равно узнает, что произошло, у него есть свои источники. Но я сказал о том, что в нашем договоре не было сказано, чтобы я сам это делал, мне поставили задачу — и я должен был дать конечный результат. А методику изготовления кирпичей и время никто не фиксировал. Тем не менее, это тоже был тест, о котором я не знал.
Так вот, трудовое наказание — самое легкое. Бывает такое наказание, как понижение в позиции. Например, был ученик-помощник, а в наказание снова стал обычным учеником. Сильное наказание — это исключение из школы, при этом дается клятва о том, что ученик никогда не будет пользоваться техникой нашей школы. А бывает, что разрешают пользоваться техникой, но запрещают кого-либо учить. А могут еще забрать технику назад.
— Каким образом?
— В разной форме. Например, вы же знаете, что йога не работает, если, допустим, исключить несколько каналов. И тогда йога остается только в форме физического растяжения, но энергия уже не работает. В боевых искусствах так же.
Можно сравнить с машиной. Сделать так, чтобы машина не могла набирать скорость больше 50 км/час, а в реальном бою надо 100 км/час. Хотя человек все знает, но техникой пользоваться уже не сможет.
— Это Мастер делает?
— Нет, Мастер таким не занимается.
— А как это происходит?
— Сейчас такое не происходит, это было в старое время. Сейчас, наверное, другое время. Я сам люблю нарушать правила. Всегда люблю нарушать уставы, делать что-нибудь необычное. В армии за время работы командиром, я часто нарушал устав, главное для меня: при меньших затратах лучший результат, и меня всегда защищали. Устав — это для обычных людей, которым сказали — сиди, и они сидят, а не думают.
— Есть ли в Вашей школе какие-то жесткие правила, которые должны беспрекословно выполняться учеником?
— Конечно есть. Если мне скажут, что я должен умереть, и школа будет жить — я умру. Однако, если мне скажут, что я должен умереть, но школа будет жить или нет — неизвестно, то я умирать не буду.
— Но это уже не жесткие правила — выбор остается за Вами.
— Что называется выбором? Когда вы делаете какой-то шаг, вы уже сделали выбор и вы должны быть готовы ко всему. Но вопрос о выборе на востоке отличается от того, как это понимают на западе. Здесь принят такой подход: докажи мне — и я тогда тебе поверю. Это похоже на сказку о сороконожке. Не знаете? Расскажу.
Сороконожка всю жизнь ходила на сорока лапках и была весьма довольна жизнью. Однажды она остановилась на светофоре и стала ждать зеленый свет, чтобы перейти дорогу. Тут подполз червячок и стал рядом. Рассмотрел червячок сороконожку и говорит восхищенно: «Ух, ты! Какая ты классная — у тебя столько лапок! Как ты с ними управляешься?» Сороконожка глянула на червячка, увидела, что у него совсем лапок нет, а сама-то никогда и не задумывалась, как она своими лапками управляет. Решила она ему объяснить: «Ну, конечно, ты не знаешь, это же целая наука! Сначала на вдохе растягиваешь первую правую лапку и ставишь ее вперед, потом первую левую, затем вторую правую лапку точно также вытягиваешь, поднимаешь и выводишь вперед, потом вторую левую, затем…» Но тут зажегся зеленый свет — и сороконожка упала, не смогла сделать ни шагу. Точно также мы многие вещи делаем автоматически, но не знаем как.
На востоке подход такой: если учитель сказал сделать это — значит я делаю и не разбираю зачем и почему. Может быть в этот момент я дурак, но я доверяю своему учителю. А если я буду раздумывать: зачем и почему, — все, момент ушел. В Библии написано примерно следующее: «Сын мой, когда ты спрашиваешь, который час — то время уже прошло».
— Значит человек делает выбор, когда только приходит к Мастеру и решает у него учиться.
— Если говорить о взрослом человеке, он уже сделал выбор, когда начал заниматься. А будущий ученик, который начинает тренировки с детских лет, то он не может выбирать. Родители решают за ребенка — действительно ли это мастер для него. Какая была ситуация со мной? Когда я родился на этот свет, я не знал, хорошо ли это. Я попал в ту семью, в которую попал. И меня никто не спросил, что мне надо, чего я хочу. Решили — и все. И в шесть лет и три дня я начал заниматься. В пять часов утра подъем. Я помню, что это мне очень не нравилось: холодно, спать хочется, играть хочется. У всех игрушки, а у меня что? Гранаты, мечи, ножи, палочки — все. Я не знал никаких мальчишеских игр: в футбол никогда не играл.
— Вы сожалеете, что у Вас этого не было?
— Если честно, то в детстве я откровенно ненавидел своих родителей. Я им так и говорил. Лучше быть честным негодяем, чем фальшивым паинькой. Поэтому, если мне что-то не нравится, я так и говорю. Мне, конечно, обидно было, что меня не спросили, что отняли у меня детство, это было где-то до седьмого класса. Но потом я понял, что девушки не просто так на меня смотрят, когда начался интерес и конкуренция среди мальчиков, то у меня были явные преимущества. Потом были явные преимущества в армии, там жесткая проверка. А после армии попал сюда.
— А как это произошло? Как Вы здесь оказались?
— Вы не поверите, но когда я учился в пятом классе, тогда уже знал, что уеду в другую страну.
— Откуда?
— Знал. Не знаю, как объяснить. Я не задумываюсь, не знаю, почему, не изучаю, как это происходит. Рассказ о сороконожке — это и есть урок для размышления. Я просто пользуюсь тем, что мне дано. Если дано кому-то помочь — помогаю, дано учить — учу.
У нас по закону в определенной ситуации, если человек служил государству, то мог поехать учиться в любую страну, с которой у нас были дипломатические отношения. Я тогда мог выбирать: можно было поехать в Германию, Чехословакию, СССР. Я выбрал Советский Союз. И приехал учиться в Баку в нефтяной институт, это было 19 сентября 1987 года. Институт собирался закончить с красным дипломом. Думаю, получу красный диплом, тогда можно будет в любую страну поехать. Буду жить в СССР, тут женюсь и во Вьетнам не вернусь, потому что там кроме родителей и родственников нет ни друзей, ни товарищей, никого не осталось. Ситуация у меня приблизительно такая, как у ваших афганцев: вчера я был герой, а сегодня — никто. Я — инструмент, который никому не нужен.
— Получили красный диплом?
— Нет. Я снова нарушил свое обещание. Произошла такая ситуация. Когда я приехал, я был очень дружелюбным, ведь когда я был в армии, мы с ребятами из СССР хорошо дружили, обменивались опытом: они нас учили пользоваться военными техниками, оружием, мы им показывали как работать со своим телом, с холодным оружием, разными подручными предметами, учили рукопашному бою. «СССР — оплот мира», — с таким дружественным чувством я и приехал в СССР. Я был только на первом курсе, как-то прогуливался возле парка, и тут ко мне подошел один человек, что-то начал говорить и улыбаться. А я тогда еще очень мало слов знал по-русски. Я тоже улыбаюсь ему. А у меня хорошие часы были. Представитель «большого брата» — русский брат попросил показать — я ему показал. Он попросил снять — я решил, что он хочет поближе их рассмотреть, и дал ему часы. А он забрал и собрался уходить. Я немного возмутился и схватил его за руку, на что получил крепкий удар.
Здесь я отвлекусь. Дело в том, что когда я сделал первый шаг на вашу землю, когда вышел из самолета, я себе дал обещание, что буду заниматься спортом, качаться, отжиматься, но больше не буду заниматься боевыми искусствами. Потому что когда я смотрю на людей — я вижу скелет, внутренние органы, особые точки. Представьте себе, что у вас не глаза, а рентген. Я смотрю на девушку, но не вижу ее красоту, я вижу, как функционирует ее организм. Поэтому решил, что буду спортом заниматься и девушками любоваться.
Так вот, этот представитель СССР меня ударил в челюсть. Честно говорю, что не ожидал — больно, сразу искры в глазах. Самое интересное, что сразу идет отчет: он меня не отключит, потому что чувствую, что человек чем-то занимается, но еще мало знает и умеет. Я это сразу знаю. Передо мной сразу возник ряд вопросов, которые срочно требуют принятия решения. Часы-то мои, но из-за часов убить или покалечить человека — не стоит. Что делать? Как в спорте — туда-сюда с ним толкаться? Меня этому не научили. Меня никто не учил драться, меня учили двигаться как в драке, но с другими требованиями — обезвредить. Поэтому когда мне кто-то говорит: давай драться, я говорю: нет, я сдаюсь. Докажи, что хочешь меня убить — я включусь. А так просто — зачем?
Я думаю, что с ним делать? А часы жалко. Как-никак это мои кровные деньги. И знаете, что я сделал? Я начал двигаться и одновременно молиться Будде. И тогда Будда появился и помог мне. Этот человек упал, поломал себе две руки и одну ногу. Вот, поэтому занимайтесь боевым искусством и верьте Богу или Будде — не важно как называется — ведь мы называем по-разному, но добро — одно. Главное — никогда не терять веру и следить за здоровьем, быть морально и физически готовым ко всему. Я забрал часы, но из-за этого случая я не мог уже получить красный диплом.
— Как же Вы попали в Киев?
— Перешел на план «Б». Я вернулся во Вьетнам, но ненадолго. Мне не понравилось работать на скважинах — не свободно, хотя там большая зарплата. Постоянно смотреть на море и целоваться с чайками — не мое. А в то время как раз мой друг работал по контракту в Житомире, он прислал мне приглашение — так я попал на Украину.
Когда сюда приехал, я уже понял, что везде нужен острый клык и крепкое тело, тогда и говорить легче. Может быть я добрый, но просто добрый никому не нужен. Можно быть добрым, но с оружием, тогда я больше внушаю доброту. И как-то случайно получилось, что я спас одну девушку, которую хотели изнасиловать. И ее отец мне помог — так у меня появился первый контракт с «Беркутом».
— «Беркуту» Вы тоже кунг-фу преподавали?
— Здесь бытует такое мнение, что слово — «кунг-фу» значит боевое искусство. Это не так. На самом деле слово «кунг-фу» значит «усердная работа». Это любая работа, которой занимаются долго, в течение всей жизни. И заключается она уже в достижении результата, но не в начале и не в процессе работы. Пока я еще жив, еще занимаюсь, но не достиг того, чего я хочу, я не могу себе сказать, что я занимаюсь кунг-фу, хотя моя работа уже сама по себе как кунг-фу. На самом деле, если мы долго, красиво рисуем — это кунг-фу рисования. Если готовим чай, то это кунг-фу приготовления чая. Кунг-фу — это усердная работа, если вы вложите туда душу, желание и будете стремиться достичь результата. Кроме того, кунг-фу — это смысл жизни, какого-то длительного периода по крайней мере. Поэтому если я работаю по контракту с кем-то два-три года, то я не могу заниматься или преподавать кунг-фу. Я же не знаю, кем человек будет после обучения, он сам будет двигаться.
Кунг-фу — это когда я чувствую одинаковое биение сердца с учеником, когда я не говорю, а он понимает, о чем я молчу. А когда человек приходит и говорит, что это я знаю, меня этому учили, давай что-нибудь новое, — это уже нарушение законов кунг-фу. Кунг-фу значит найди что-то новое в старом. А если видишь новое как новое, а старое как старое — это не кунг-фу, это обычный взгляд. Если же вы видите старое как новое — это уже другая степень.
— Мастер Тхань, расскажите, пожалуйста, о школе Чунг Нам Во Дао.
— До восемнадцатого века эта школа носила другое название — Long Ho Mon, что значит Дракон-Тигр, но не перепутайте с другим направлением, тоже называемым «Дракон-Тигр», которое есть на сегодняшний день, но это совсем другое направление, не имеющее ничего общего с нашей школой. Эта школа начала свое существование в XIII веке, согласно описанию из семейных книг. До XVIII века большинство учеников из нашей семьи были телохранителями, помощниками в вопросах безопасности императора и его чиновников. И так было несколько поколений до тех пор, пока не пришли французы в начале XIX века. Было много войн, многие погибли из тех, кто поддерживал старого императора. Наши ученики и представители других школ могут воевать против своего обычного холодного оружия, но против пуль — увы, никто. Погибло настолько много людей, что потом из таких школ остались только или трусы, которые, вообще, не выходили на войну, или очень хорошие мастера, которые смогли выжить.
Вскоре оставшиеся в живых создали общество, которое поддерживало сына императора — принца. Но нужно было новое поколение воинов, потому что самих мастеров было слишком мало. Они отбирали людей и совместными усилиями обучали их, но в старые времена каждая школа имела определенные правила и законы, а учение хранилось в тайне. Но они пошли на общее соглашение, что каждый пожертвует своей школой, чтобы создать общую школу. И вот таким образом появилась школа Чунг Нам Во Дао.
В чем плюсы и минусы такого объединения? Возможно, минус в том, что мы пожертвовали своим именем. Но зато у нас появились новые техники. Мастера показывали свое, но и получали новую информацию. Но поэтому существуют разные версии Чунг Нам Во Дао. Поэтому название одно, но ответвлений много.
— Что значит название Чунг Нам Во Дао?
— Название Чунг Нам Во Дао — это современный вариант написания, но раньше это название могло писаться по-разному, и у написаний могли быть разные значения, не смотря на одинаковое звучание, все зависит от написания. Например, «Чунг» по-вьетнамски имеет несколько значений: «в середине», «преданный», «верный»… На данный момент значит «преданный». «Нам» мы можем понять как «южный», а можем понять как «Вьетнам», но тогда мастера намекали: «император вьетнамского народа», в настоящее время «Нам» — это Вьетнам. «Во Дао» — это уже для внешнего мира, потому что если школа занимается боевыми искусствами, то само по себе слово «Во Дао» лишнее. «Во» — это боевые искусства, «Дао» — это путь как направление в боевых искусствах — то, что мы стараемся достичь. Поэтому полное имя — Чунг Нам Во Дао — это официальное название, которое можно понять как «Боевая школа верная вьетнамскому народу» — или «Школа, изучающая и практикующая Боевые Искусства (техники), преданная Вьетнаму», или « Школа, преданная Вьетнаму, имеющая боевой характер техник». А если по-вьетнамски, можно кратко сказать: школа «Чунг Нам», — и этого достаточно.
— Это школа боевых искусств, присутствует ли в ней философское обучение?
— Конечно. В отличие от китайских направлений в большинстве вьетнамских стилей никогда не было деления на внешнюю работу и внутреннюю. Во вьетнамской школе все это всегда присутствует как единое учение. Ведь сила присутствует не в форме, а в содержании. Внешние и внутренние практики нераздельны друг от друга, как две стороны одной медали, это принцип Am-Duong, или Ам-Зыонг (инь-ян по-китайски). Внешняя практика делает внутреннюю работу подвижной и структурированной, а внутренняя практика делает движения наполненными, концентрированными. Но в определенном возрасте дают определенные техники и знания. Например, до десятилетнего возраста идет только гимнастика. Набивку ни в коем случае нельзя давать, потому что это очень тонкая работа. Все постепенно.
— В чем отличие техник школы Чунг Нам Во Дао?
— Если есть разные названия школ, значит, есть какие-то отличия. Никогда не было и не будет универсальных школ, которые были бы лучше всех. Поэтому только человек может сделать ту или иную технику лучше или хуже. Только человек может прославить или опозорить школу, при этом пользуясь одной и той же техникой. У каждого ученика есть свои ограничения, хотя и у всех вроде бы одинаковое количество суставов, групп мышц, органов, но то или иное движение может быть доступным для него или недоступным в зависимости от его собственных изначальных природных данных, и его уровня знаний и понимания. И все-таки, основное различие — это путь, который мы выбираем.
Сейчас многим доступны различные занятия. Хочешь — занимаешься таэквондо, хочешь — каратэ, айкидо,…. Раньше только очень богатые люди могли себе это позволить. Только они могли нанять себе мастера и уделять практике ежедневно большое количество времени. А остальные должны были постоянно работать. А если человек много работает, он тратит силы на работу и даже при желании заниматься, у него уже просто не будет сил. А если первым делом у человека — работа с техникой, то вся остальная работа — будет ли он в поле работать или на лодке грести — это будет дополнительной техникой, но уже на базе основной. И разницы уже нет, какой он техникой пользуется. В процессе работы в школе мы готовим тело как глину, а потом уже, что вы захотите с ней делать, то и будете лепить.
Но вернусь к вопросу об отличии нашей школы. У нас, в отличии от многих других школ, немного комплектов, мало техник, но тем не менее традиционно собирается восемнадцать видов оружия. Кстати, на самом деле, восемнадцать видов — это шестнадцать. Потому что, когда человек начинает заниматься, его обучают работать голыми руками — это первая техника, потом идут палочки, мечи и так далее, а потом — восемнадцатый вид — снова голыми руками. Но первый вид и восемнадцатый — это уже совсем разные уровни. Суммарно получается восемнадцать, но предметов только шестнадцать. В традиционных шаолиньских школах — точно так же.
Очень сложно говорить о наших техниках, их нужно показывать, делать. Мы не гоняемся за визуальными эффектами, как во многих «современных традиционных» школах, наоборот — мы стараемся быть как можно экономнее и эффективнее.
— Каждый подбирает себе предмет?
— Нет. Это база. Обучают всему. Но есть любимые виды оружия. Например, я не люблю и никогда не любил алебарду. Мне она просто не нравится — такое большое и широкое оружие, и тяжелое. А мне нравится что-то маленькое, аккуратное. Для меня работа с оружием — это искусство. Мне больше нравится, вот, к примеру, сигарета, ручка, бумага — это тоже оружие.
— Какими качествами должен обладать ученик, чтобы его приняли в школу Чунг Нам Во Дао, и чтобы он смог достичь определенного мастерства?
— Для начала нужно четыре элемента: это желание, терпение, методика и время. Терпение и желание должно быть и у Мастера, и у ученика. Методика — у Мастера, время — у обоих. А все остальное приобретается со временем. Что нужно — вырастим, что не нужно — вырежем.
— А на Ваших занятиях какие именно техники Вы используете?
— Я даю исключительно те техники, которые проверил лично и знаю, что у меня они работают, или те техники, которые проверяли мои учителя, друзья или противники. Но может быть, что у меня работает, а у другого — нет, но, тем не менее, мы их изучаем.
А вообще, как я уже говорил, в нашей школе минимум техник. Когда люди приходят в другие школы, им могут говорить, что у них, к примеру, десять или двадцать тысяч приемов. Но нужны ли они? Сколько времени нужно, чтобы их освоить? А в году всего лишь 365 дней. Мы знаем, что есть бесконечное количество чисел, но все они состоят из десяти цифр: от нуля до девяти. Поэтому мы не обучаем людей считать до миллиона, мы обучаем их знанию цифр.
Конечно же, еще я даю разные техники, которые я беру — например, из каратэ, как-никак у меня 4-й дан по каратэ. Я так и говорю, что эту технику я взял оттуда, или из таэквондо, потому что у меня есть и 4-й дан по таэквондо, а где-то что-то заимствовал из айкидо, из Вин-Чунь. Я всегда это говорю открыто.
— А какие Вы применяете на тренировках техники внутренней работы?
— В первую очередь, это дыхательные техники, но я всегда с ними очень осторожен. Всегда говорю, что это — игра с огнем. Если не верите, не понимаете, не чувствуете, не знаете, то лучше не делайте этого. Ученики занимаются дыхательными практиками только под моим контролем. Прежде чем приступать к дыхательным практикам, необходимо уже наработать определенный уровень, и мне нужно следить за учеником: как он питается, какой ведет образ жизни, — это важно.
— Даете ли Вы рекомендации по питанию?
— Только если человек сильно интересуется.
— Есть ли у Вас лично какие-то ограничения в еде?
— Необходим контроль над собой. Я рассматриваю питание в двух направлениях: как топливо и как удовольствие. Человек, который питается ради удовольствия, растет без контроля. Если контролировать этот процесс, то процессы в теле будут происходить иначе. Я больше склонен к контролю. Но это не значит, что я не чувствую вкусы и не получаю от еды удовольствие. Среди друзей моего деда было очень много хороших поваров. Среди них были и те, которые готовили для императора. И они так готовили, что все, что я пробовал в жизни, уже не так вкусно. Я и сам готовлю неплохо.
Конечно, есть ограничения. Чеснок и лук я не ем. Здесь есть несколько причин. Во-первых, это сильно мешает при дыхании и при разговоре, эти продукты забивают каналы, а также они имеют возбуждающее действие. А остальные продукты употребляю, чтобы баланс был из пяти вкусов, согласно принципу пяти элементов. Главное выдержать баланс, тогда никакая пища не будет разрушать нас внутри, а будет действовать благоприятно.
— Вас этому обучали?
— До определенного момента. А потом это превращается в опыт, и тогда я уже не измеряю и не задумываюсь над этим, все происходит само собой.
— А какие Вы употребляете алкогольные напитки?
— Я их очень редко употребляю, но если бывает, то предпочитаю коньяк, виски, бренди. Если водку, то только нашу рисовую, можно ром.
— Вы курите?
— Редко. Когда был в армии, много курил. Я бросил, но иногда я беру сигареты в компании, но при этом я не принимаю никотин внутрь себя.
— На востоке много таких традиций, когда курят траву. Вы курили ее когда-нибудь?
— Когда был в армии, пробовал, но меня не тянет. Ребята говорили, что это затягивает, но меня и не тянет, и не нравится.
— А какие общие рекомендации для всех практикующих?
— Первая сила — это внимательность и размышление. Если человек чем-то не интересуется или что-то пропускает — значит, это ему не нужно, пользы все равно не принесет, или еще не пришло время. Но я всегда намекаю на важные вещи. Если он услышит — значит, уже пришло время, а если еще задает вопрос — значит, это ему надо. Но если не услышит, то ему еще рано знать что-то другое, потому что он еще не усвоил первое: внимательность и размышление. Это относится ко всем рекомендациям: по питанию, по дыханию и остальному.
В нашей школе с давних времен есть такое правило: первых три года ученик имеет право молчать, на четвертый год он имеет право задать один вопрос Мастеру, а на пятый год обучения ученик может задать уже три вопроса. Первые три года ученик немой, но он же не слепой и не глухой: он учится видеть, слушать и пытаться услышать то, что ему необходимо. А на четвертый год он будет очень долго готовиться к тому, чтобы задать этот единственный вопрос. Он учится думать, размышлять. На пятый год — уже награда — три вопроса. А на десятый год ученик может сказать свое мнение — у него уже есть такое право, но его могут и не слушать. На пятнадцатый год ученик уже может обсуждать — и его будут слушать очень внимательно. Но дойдет ли он до пятнадцатого года зависит от первых трех лет. И опять же, тут скрывается кое-что интересное: например, — надо понимать все это как повод для размышления или выполнять буквально?
Иногда я говорю своим ученикам, что они прошли уже тысячу километров, но остался еще один шаг — часто ответ приходит сам собой, нужно только уметь его найти. Правда, не все это понимают, особенно новички. Но самые старшие мои киевские ученики прозанимались уже шесть-семь лет. Они говорят, что вот только вчера хотел задать какой-то вопрос, а сегодня сам все понял. Бывают такие моменты, что непонятно кто кого учит. Когда ученик задает мне вопрос, а я спрашиваю его мнение по этому вопросу, и иногда то, что он мне говорит, может дать мне толчок для выхода на другой уровень. Я благодарю его за это. Я наверное не стал еще настоящим Мастером, потому что у меня есть еще эго. Когда-нибудь я его выброшу, но когда — посмотрим.
— У Вас есть сила, знания, но бывают ли моменты в жизни, когда Вы чувствуете себя беспомощным?
— Бывают.
— Что Вы тогда делаете?
— Это было несколько раз. Чему меня научили в первую очередь — это быстрой адаптации. Был такой момент, когда я вижу, что уходит мой друг, а я ничего не могу сделать и вынужден ему помогать, чтобы он спокойнее ушел. Это очень тяжело. Хотя он и говорит спасибо, но это боль. Было еще пару моментов, когда я доверял человеку, а в один прекрасный момент он исчез с моими вещами и унес с собой мое доверие к нему. У нас так говорят: на слоне или на собаке. Это значит, что вчера ты был в полете, а сегодня — под землей. Но я никогда не жалел ни о чем, ни о каких моментах в моей жизни. И если бы я мог, если бы у меня были силы все поменять, я все равно поступил бы так же.
Но, собственно говоря, что значит быть беспомощным? Это те моменты в жизни человека, когда он не может контролировать ситуацию. А это значит, что он не учел, что так может случиться. Может вы доверились людям, может неправильно рассчитали свои силы? Но, в конце концов, все сводится к страху. Страху чего? Если мы можем знать сущности и понимать, что мы хотим, что может быть с нами или с каким-то человеком, то какие могут быть последствия? Фактически страх не так страшен, а иногда страх очень заманчивый. Мне нравятся страшные сны — чем страшнее, тем интереснее. Но самое интересное, что где-то внутри меня звучит голос, что это сон. В жизни всегда бывает страшно, потому что каждый из нас в чем-то зависим.
— Скажите, у Вас есть своя семья: жена, дети?
— Как и у всех, конечно есть.
— Давно ли Вы женаты?
— С 26 марта 1987 года. Есть дочка, родилась 3 мая 1998 года.
— А жену Вы встретили здесь? Она украинка?
— Жену я встретил здесь, но она не украинка.
— Что Вы думаете о жизни вообще?
— Я никогда не думал, что есть жизнь. Я всегда думал, что для меня смерть.
— А что для Вас смерть?
— Когда говорят о смерти, меня волнует только несколько вопросов. Когда наступит этот момент, я бы хотел сохранить свою улыбку перед смертью. Еще я хотел бы знать, сколько человек меня провожают. И третье. Если обо мне вспомнят, то примерно так: «Этот чувак, наверное, не был хорошим, но он и не был плохим».
— А что, вообще, Вам нравится делать такого: читать книги или гулять по парку?
— Есть у меня увлечение, которое даже нельзя назвать увлечением, но этот процесс приносит мне удовольствие и успокаивает. Мне нравится точить боевые ножи.
Еще я немного рисую, немного пишу стихи, увлекаюсь музыкой. Но это не постоянно. Я хочу рисовать — я рисую. Или вижу девушку — она куда-то уходит, я больше ее никогда не увижу. Это только момент, но она затронула что-то внутри, я возьму блокнот и что-то пишу или что-нибудь рисую.
В шахматы играю. Иногда могу себе позволить на компьютере поиграть. Иногда специально могу входить в чат под разными никами и создавать войну, потом гадать, что там происходит, и насколько мысли других людей совпадают с тем, что я думаю. Потом уйти и не вернуться. Иногда оставляю комментарии на разных сайтах на разные темы. Но это все временно. А то, что остается до сих пор — это точить ножи.
— Вы пишите стихи на родном языке?
— Я не очень хорошо знаю русский язык, чтобы писать стихи, это же мысли из глубины души.
— Большое спасибо, что Вы согласились с нами встретиться и рассказали так много интересного
Беседовала: Елена Груздева
Источник: http://read.yoga.ua/
