Замечали ли вы, что старые истины звучат как-то затерто и банально? Мудрость как бы поизносилась, потеряла почему-то свой вкус для человека. Как для себя «развернуть» что-то, что давно знаешь, – настолько давно, что уже воспринимаешь, как банальность? Как сделать так, чтобы это знание обрело для тебя настоящий смысл, силу и новое звучание? Самое время поговорить о вере в себя.
Мудрость – это не знание, которое кто-то открывает человеку, мудрость – это то, что человек открывает впервые не в чужом, а в своем собственном опыте. Смысл нельзя передать, как знания, по наследству. Поэтому для нас не существует ни мудрости Сократа отдельно от нас, ни мудрости Экклезиаста. Мы эту мудрость обнаруживаем, как бы создаем впервые, внутри себя. И только тогда, когда мы проживаем собственный опыт, мы открываем какую-то пушкинскую или ахматовскую строчку и вдруг начинаем пронзительно понимать: «Так вот это про что! Так вот это о чем!». Но мы должны это внутри себя почувствовать как собственный опыт.
Не мудрость «затираема» – «затираемы», шаблонами становятся слова, которые отдельны от нашей жизни. Поэтому попробуем наполнить своим смыслом известные истины…
Я маленький, я в домике
Формирование сильного человека возможно тогда, когда в его силу верят. Откуда в человеке инфантилизм, неверие в свои собственные силы? Это формируется, когда его собственные родители почему-то отчаянно не уверенны в себе. Это передается не то чтобы по наследству, но из рода в род. Неуверенность в себе родителей порождает то, что они всячески напрягаются по поводу своих детей: ничегото у них не получится, ничего не выйдет…
Это очень трудно – верить в силы своих детей. Верить, что ребенок сам справится с теми трудностями, которые подбрасывает ему жизнь, найдет в себе силы «разрулить» трудную ситуацию, не начинать по любому поводу суетиться и сходить с ума. Это трудно, потому что мы боимся, что он не справится, и пытаемся подстелить ему в нужный момент какую-то соломку из поговорки, чтобы он не ушибся, когда будет падать.
Но дело не только в том, что родители провоцируют развитие этого инфантилизма. Дело еще и в том, что в мире, где высок уровень неопределенности и на нашу голову с разных сторон сваливается град событий, мы испытываем потребность в мифе, который бы нас поддерживал. Это объективная вещь.
Поэтому даже очень талантливые, очень развитые люди часто опираются на какие-то абсолютно наивные, казалось бы, ритуалы, заклинания, мифологемы, которые включают в человеке какое-то совершенно детское состояние.
Хочется «подержаться за мамин подол» – ну и хорошо, иногда это важно. Плохо, когда я все время держусь за мамин подол. Иногда важно уметь плыть по течению, расслабиться и сказать: «Я маленький, я в домике». Но иногда человек должен иметь силу выйти из этого состояния и сказать «Стоп, я – сильный. Стоп, я – могу». То есть человеку нужны оба мира.
Одиссеи и пенелопы
Мир инфантильности – важный мир! Когда Одиссей, взрослый мужчина, возвращается из тяжелого, трудного путешествия по страшному, загадочному миру, он расслабляется и становится маленьким ребенком на руках Пенелопы. А когда отправляется в очередное путешествие – снова становится сильным мужчиной, отвечающим за свои поступки.
Человеку нужны обе возможности: спрятаться в норку и стать маленьким ребенком – и снова стать сильным, опирающимся только на собственные силы. Если застрять в своей инфантильной позиции – это единственное, что по-настоящему плохо.
Нам нужно уже во взрослом состоянии, чтобы рядом с нами оказался человек, который в нас верит несмотря ни на что. Это может быть любимая женщина, это может быть друг, коллега. Если я ощущаю эту веру в меня, она становится очень важной моей опорой. Вообще, чем в большей степени человек окружен людьми, которые по-настоящему в него верят (не имитируют веру, не делают вид, а по-настоящему верят), тем легче ему быть неинфантильным.
Любая вера – невероятно ресурсная вещь. Например, многие люди отчаянно верят в удачу, в то, что им повезет, и для них такая вера спасительна. Потому что если в удачу не верить, это неверие будет ломать человека. Пусть вера в чем-то наивна, но именно наивная вера дает фундаментальную психологическую опору, и тогда человек становится способным на фантастические вещи. И, наоборот, если нет веры в себя, нет веры в друзей, нет веры в будущее и многих других «вер» нету, человек всегда будет психологически ломаться.
О вере и дистанции
Вера – это противоядие от депрессии, причем не важно, какая именно. Это может быть в том числе вера в приметы, знаки Зодиака или в то, что все в жизни определяется генетикой либо еще чем-то.
Вера человека в то, что у него есть собственные силы справиться с жизнью, тоже в какой-то мере мифологическая, потому что этих сил может и не быть. Но если в них верить, эти силы откудато появляются! И с этой точки зрения абсолютно не важно, поддерживают ли нас Высшие Силы на самом деле или нет, – сам факт веры оказывается спасительным. Это не вопрос о том, что есть на самом деле. Это вопрос о том, как Бог меня спасает внутри меня. А может быть совсем другая вера, в естествознание, например, или в теорию эволюции, и она тоже может спасать. Все зависит от того, насколько эта моя вера по-настоящему сильна.
Есть две ситуации. Одна ситуация – когда вера властвует мной, меня подчиняет, я становлюсь ее рабом и начинаю просто тупо следовать приметам.
И другая – когда я властвую верой и любое свое верование держу чуть-чуть на дистанции, иронической или мыслительной: я в это, вроде бы, и верю, но в то же время чуть-чуть с улыбкой посматриваю со стороны на собственную веру. И когда формируется эта дистанция, я становлюсь более сильным.
Вера нужна для того, чтобы меня спасти, а дистанция – для того, чтобы стать сильным по отношению к собственной вере.
А во что верите вы?
