В этой статье я немного коснулся своего опыта переживаний состояний, каким предстал путь в ходе моей духовной практики. От простой медитации до недвойственного состояния. Здесь я обобщил некоторые свои заметки, сделанные в разные периоды, языком понятным для современного человека. Возможно, это окажется полезным еще кому-нибудь.
Путешествуя вверх-вниз по своим различным я (от грубого тела-эго, к тонким эго и душе, и далее к свидетелю) я обнаружил, что все это в моем внутреннем представлении напоминает кинофильм, в котором зритель может не только смотреть на происходящее, но также в интересные моменты погружаться в реальность этих образов. Становиться кем-то из героев, чтобы пережить происходящее от первого лица, а возможно и изменить ход всей картины. Вы становитесь персонажем только тогда, когда вам действительно интересно. Вы можете также по ходу становиться режиссером, сценаристом, художником или кем только захотите. Но самое удивительное в том, что вы можете и не становиться ни кем из них, периодически возвращаясь в зрительный зал и позволяя разворачиваться событиям автоматически, по умолчанию. Это всегда гармонизирует, если что-то идет не так. Понимать это очень ценно. Творение об этом позаботится, как заботится о дыхании, когда вы отвлекаетесь на что-то более интересное, чем все время думать о том, как дышать.
Физическое тело можно сравнить с самим персонажем, тонкое – с ролью сценариста или режиссера, каузальное – с ролью зрителя. Каждый раз я как бы делаю шаг назад из тела в ум, потом к душе, и, наконец, к свидетелю, наблюдая как разворачивается картина на передних планах. Мир всех ролей возникает прямо в моем сознании, в каждый момент времени. Меняется степень вовлеченности. Мир воспринимается тем шире и понятнее, чем глубже я отстраняюсь в позицию свидетеля, но одновременно он становится и менее интересен. Мудрость – это аспект невозмутимости. Все ощущается так, как если бы увидев в телевизоре соревнования по серфингу, у меня бы возникло мимолетное желание оказаться там на самом деле и по правилам игры я уже через мгновение осознаю себя серфингистом на доске в океане. Это все не я, это все не реально, это не мое тело, но правила игры и данность волеизъявления таковы, что этот опыт необходимо прожить. Я могу расслабиться, позволить телу оседлать волну, и быть зрителем этого удивительного острого опыта из самого первого ряда. Но если я отождествлюсь, запаникую, испугаюсь и буду рассуждать о том, как быть, то мне предстоит столкнуться с необходимостью самому контролировать весь процесс, и в худшем случае волна просто может накрыть. Выйти из сценария можно прожив желанный опыт и потеряв к нему всякий интерес.
Из своей многолетней практики я вынес глубокое удивление по поводу того, насколько отличаются представления, основанные на любых моделях и уровнях от самих трансперсональных переживаний себя. Огромная разница. Прежде всего, в том, что во всех состояниях Я остается Я, которое воспринимает то, что есть. Я не перестает быть собой. Не происходит никакого перемещения от низшего к высшему. Расширяется текущее Я, другого Я просто нет. Гнездо бытия – это самая лучшая репрезентация того, что происходит. Ей так несправедливо мало уделяют внимание. Но это внутренняя основа, проживательный фундамент интегральной модели AQAL. «Высшее Я», «глубинное Я» и прочие названия имеют смысл только в контексте неосознавания своих же более тонких аспектов этого гнезда. Но это вы и есть. Сахаджа, нирвикальпа, савикальпа – это уже все концепции, которые строятся позже. Картинка Уилбера ниже – удивительная интегральная мандала (модель вселенной), соответствующая внутреннему переживанию.
С другой стороны, все, что видится в пиковых переживаниях рано или поздно вы начинаете видеть в обычном состоянии бодрствования. Не остается ничего, что было бы недоступно. Иначе это все не имеет смысла. Вы в любой момент имеете потенциальную возможность полного доступа и управления своей действительностью. От грубого управления телом и умом до управления судьбой и инкарнацией. Ниже я опишу элементы своего опыта, воспринимать который следует с поправкой на интерпретацию (в этом особенность описаний от 1-го лица).
Движение от сознания эго к душе и свидетелю я практически не воспринимаю градиентным. Напротив, это очень плавное и гладкое изменение самоощущения. Сейчас как только тело на некоторое время обездвиживается, сознание начинает почти автоматически медленно расширяться. При определенном навыке, регулярной тренировке или в ритрите медитация случается вполне естественно. Внимание покоится в естественном состоянии без мыслей. Пространство становится плотнее, ум яснее, а тело прозрачнее. Невидимые струны своими смыслами и связями пронизывают меня и все, что я могу осознавать. Я продолжаю ощущать что это Я, и картинка особо не меняется (в Дзогчен медитируют с приоткрытыми глазами), меняется степень чувства отделенности себя от этой картинки (ощущений, образов и света), вплоть до полного осознания, что я неразрывно вплетен в эту «картинку», являюсь ее частью, а затем и вовсе с ней сливаюсь. Я понимаю смысл своего присутствия здесь и сейчас, являюсь причиной этого и всего возникающего в сознании и знаю наверняка, что это так.
Все, что собирает, сужает сознание в теле, уме, душе и свидетеле – это грубые, тонкие и очень тонкие напряжения, которые создают иллюзию отделенности от воспринимаемого, и, осознавая которые, можно расслабить и пребывать в естественном единстве с тем, что есть в восприятии. (Я определяю осознанность как способность видеть/ощущать дискомфортные напряжения.) Если есть полное внутреннее согласие с тем, что есть, с теми феноменами и смыслами, что открываются, и ничто не вызывает цепляния или возражения, то сознание плавно сливается с осознаваемым. Это сопровождается ростом прозрачности ума, ясности всех осознаваемых напряжений без размышления. Грубый ум остается в тишине, а сознание в тонком блаженстве без отвлечений вплоть до полной остановки времени. Для себя я называю это безмолвное состояние «…все так…», состояние горы, которая может просто быть… как есть… вечно…
На пути к этому состоянию, в процессе расширения, у меня сначала начинают проявляться тонкие причины и явления, которые раньше не были осознаваемыми. Они прокрадываются в сознание как едва уловимые образы и тонкие смыслы (без внутреннего диалога), которые рождаются везде, куда обращено внимание и где остается напряжение. Это ясность – способность осознавать все более и более тонкие феномены минуя мышление. Многое становится понятно. Например, еврей может осознать в себе тончайший паттерн, который ответственен за отношение к этой нации мусульман. А мусульманин может осознать почему ближний восток всегда был зоной конфликтов и разрушений. Можно осознавать невидимые особенности предметов, мест и городов и их влияние на себя. Это все присутствует в сознании в любой момент.
Это безлично, это просто игры паттернов (тончайших тенденций). Не в виде теории, а виде прямого знания, что это в тебе есть и какое влияние оказывает на жизнь. Это может быть осознание влияния на личную историю каких-то поступков, выборов или паттерны коллективных явлений в себе, которые наметились и которые в будущем едва ли можно уже изменить. Осознаются предпочтения, тончайшие цепляния и желания. Это может вызвать эмоции, оказаться интересным или пугающим. Но все это – признаки напряжений тонкой сферы, которые могут увести в воображение (например, кукла ручной работы может поведать психологический портрет ее создателя или едва заметной эмоциональной реакцией на непропорциональный размер глаз или носа указать на собственный скрытый страх). Чем выше к ним интерес, тем сильнее они сковывают и гипнотизируют сознание. Для меня понимание (не рациональное, скорее трансцендентное, узнавание связей) всегда было самым сладким отвлекающим фактором. В мире, где все связано со всем, осознание глубины связей и причинности бесконечно – это так увлекает! У каждого свой тонкий привкус чувства жизни, свой драйв и его нужно найти и прочувствовать. Наверное, поэтому глубина понимания Космоса – это то, что притянуло меня к Уилберу и интегральному подходу. Большей глубины мне не встречалось.
Я просто сижу и не отвлекаюсь от естественного состояния (ригпа, естьности, присутствия, осознания осознанности). Не имеет значения что придет. Отвлечение происходит лишь в одном случае – если я не принимаю то, что есть, если оно беспокоит, вызывает интерес/сопротивление. Восхитительнее ли мир, чем кажется, или ужаснее. В момент несогласия происходит блокировка энергии, тело начинает зудеть, хочется поерзать и отвлечься, кому-то позвонить, «хорошенько подумать», потанцевать или просто пожалеть себя. Энергия не может течь беспрепятственно. “Случайный” негативный образ может даже привести в панику, и это лишь значит, что не закончен процесс очищения (физического, социального, психологического) и нужно прежде всего обратить внимание на “свою” бодрствующую жизнь. На всех уровнях: тела, речи и ума (тиб.). Это пространство перепросмотра, “протирания зеркала от пыли”. Возможно удивление от того как все гармонично, красиво и мудро устроено, как все учитывается и как связано. Очищение – это очищение и от хорошего и от плохого, это тотальная равностность.
Можно отождествиться с паттерном вселенской любви или мудрости и так реализовать какое-либо божество, святого или ангела (в моем понимании это значит прожить прямой опыт узнавания в себе конкретного паттерна, энергетической вибрации или качества, на который указывает символический образ, так что потом он уже естественно воспринимается как собственный опыт, а символ начнет обладать силой мгновенно возвращать к нему). Это просто естественный этап узнавания и принятия высших аспектов себя, но все это также отвлечения для прохождения дальше, которые проходят по мере распознания и принятия этих качеств в себе, в ходе практики и по мере их интеграции в структуру Я. Все иконы, танки и мандалы – это все вы сами, ваши изображения, ваше собственное тонкое лицо. Тем лучше икона, чем быстрее она передает состояние, вибрацию, паттерн. Как восхитителен Рерих! Суть любой молитвы лишь в том, чтобы изъявить намерение в пространство из нужного пикового состояния (причин этого я коснусь в блоге). Иконы нужны, если вы еще не умеете сами произвольно входить в состояние нужного божества (в буддизме становиться гневным или мирным божеством, йидамом или дхьяни-буддой).
Прохождение через тонкое открывает вашу роль в общей космической расстановке. Единственный путь дальше – это тотальное принятие всего, что с этой судьбой связано, своих светлых и темных сторон, наград и наказаний, без привязанности и отрицания. Безоговорочное смирение и кроткая благодарность. Покаяние. Произвольный доступ к глубинной (каузальной) духовности закрыт для тех, кто живет в напряжениях тела и ума, не в ладах со своей совестью или не принимает себя всецело. Это включает узнавание и принятие своей силы, святости, света и благости, которые узнаются в тонкой сфере. К пустоте можно прикоснуться только до смерти расслабленным, обнаженным осознаванием.
Если в этой жизни есть сильные кармические завязки, тянущиеся из прошлых жизней, то из глубины созерцания могут появиться картинки прошлых воплощений, которые связаны с какими-то привязанностями и проблемами этого. Кажется, что вспоминаешь прошлые жизни, но это касается только тех моментов, что глубоко беспокоят или причина которых не лежит в этой жизни. На тонком уровне вневременной души нет разделения на периоды жизни, а непринятие и страх, которые нужно принять и растопить, могут оказаться старше периода текущей жизни. Принимается и это.
На высших тонких уровнях есть тонкая ловушка привычного почитания значимого другого (учителя, гуру, святого, божества). Это и необходимо и трудно принять себя равным с ними. Нужно принять этот вызов, осмелиться, сдаться этому, примерить «туфельку» и она окажется в пору. Осознать свою божественную гордость, принять свою царственность, прочувствовать могущество, вспомнить себя Богом. «Я есть» Бог и нет других Богов, кроме «Я есть». И это Я и есть! (здесь важно потом не спутать с эго) Так тяжело для эго признать кого-то учителем, но еще тяжелее признать высшего учителя в себе. Это не самообман, потому что просто быть, без отвлечений, – всегда бОльшая степень расслабления и принятия, чем любое действие ума или души, даже простое воображение или почитание – это ощутимое усилие, проекция. Просто быть – это безусильно, и значит правильно. Это состояние в себе нужно постараться узнать: божественную гордость и могущество, соединенные с покаянием и смирением. Человеческое должно склониться (акцент христианства), а божественное восторжествовать (акцент восточных религий). Но в одном состоянии! Это не требует усилий. Оно проявится само, нужно просто позволить этому случиться. Сознание грандиозно в своей глубине и это блистательное величие нужно смиренно принять как самое себя. Я един с Духом, я наполнен Духом, любовью и светом.
Состояние “все понятно, все учтено, все известно” – это ключ в каузальное. Я знаю, что все в этом мире правильно, справедливо, все учитывается. Я вижу всю карму, что ждет меня, если остается что-то в жизни не в согласии с сердцем. Любая двойственность и разделенность приводит к напряжению. Если мне что-то в этом страшно, я возвращаюсь делать домашнюю работу, очищаться, учиться смиренно принимать и сдаваться мудрости бытия. Потом снова вхожу в состояние. Это занимает годы. В этот же период начинает видеться внутреннее свечение людей и природы. Этот свет был всегда и раньше, просто пока с ним еще не знаком, его не замечаешь. Когда открываешь это свечение в себе и понимаешь световую природу жизни, начинаешь обращать внимание на этот свет в мире. Мистиков тонкого уровня зовут святыми потому, что здесь жизнь приводится в полное согласие с сердцем, с совестью, становится путем любви. Они поняли базовые правила космической игры и следуют им. Иначе не будет нужного покоя.
Жизнь святого – жизнь с обнаженным сердцем, без механических защит – нельзя назвать завидной. Быть святым – это большое страдание. Святой видит страдание живых существ как свое собственное. Он тонко чувствует на пределе способности чувствовать. Каузальный мудрец уже способен быть выше этого. Недвойственный сиддха взирает на мир с иронией. Святой же тонкого уровня все еще отождествлен с мировой душой и всеобщей любовью. Его ранят страдания живых существ и зачастую они просто не могут находиться долго в социуме. Помните образы Маковецкого в фильме «Поп» или Янковского в фильме «Царь»? Это крайне болезненный период отсечения душевных привязанностей. Нужно пережить смерть души, принять двойственность мира, белое и черное, осознать все «видимое зло» манифестацией игры Духа.
Проходя этот уровень, понимаешь, что истинный просветленный – это не случайное пиковое переживание. Это человек, прошедший и превзошедший все смерти, ставший самим состраданием и самой простотой, чье сердце просто испепелилось в процессе практики, от которого осталось одна только осознанность. У меня нередко вызывали сомнение некоторые вечно цветущие «просветленные». Их глянец так сильно отличается от простых, глубоких и сердечных лиц и вибраций тибетских мастеров, таких как, например, Дзонгсара Кьенце, Дуджома Ринпоче или Тулку Ургьена. В их глазах, наполненных покоем, мудростью и состраданием, уже не видится интереса к сансаре. Их игра – это уже не игра людей. В их взгляде отражается вечность и он способен пробудить мертвого. Хотя, у разных мастеров этот тонкий период проходит с разной степенью сложности. Бывают и очень веселые мистики, но о них ниже.
Итак, все в жизни хорошо. Каждый человек/душа живет в мире, на 100% конгруэнтном (соответствующим) своим желаниям и отождествлениям. Никто не одинок, все любимы, обо всех заботятся. Ничто не нужно исправлять. Я получаю ровно столько любви и заботы, насколько я открыт бытию, получаю тот опыт состояний, который хочет душа. Нет такого действия, которое может улучшить сам принцип творения. Все уже совершенно и всегда таким было. Все есть безличная игра изначальной энергии Духа. (При этом можно помочь другому раскрыть себя к свету, радости и любви, чтобы его мир также преобразился и, в конечном счете, все наше творение.) Смерть души может переживаться как тотальная сдача тому факту, что все есть любовь. Нелюбви нигде не найти. Сердце не сжимается больше от спазма разделенности и не жаждет единения с другими или с источником любви. Оно тихо и смиренно растворяется в океане принятия и становится самим состраданием, которое на диво оказывается отражающим его же зеркалом осознанности. Отсечение привязанности к любви и свету проходит через узнавание их природы в способности осознавать.
Каузальное состояние предваряет усталость от переживаний. Это усталость от любого опыта жизни, относительное равнодушие к телесным удовольствиям, образам и идеям ума, свету и блаженству души и способность расслабления этой усталости в простой осознанности. Никаких надежд, целей, радости или страха. Простое ощущение бытия. Все так… Как есть… Чувствую себя ветхим старцем. Когда душа прекращает желать состояний, поток мыслей и образов, направленный на то, как их достичь, полностью умолкает. Сознание так расслабляется, что с открытыми глазами уже ничего не воспринимается, т.к. фокусировать взгляд на объектах или даже образах ума – это излишнее дискомфортное напряжение. Взгляд сам деконцентрируется. Внимание – это намеренное и управляемое усилие. Оно также расслабляется и так узнается темнота пустоты. Поддержание осознанности становится простым и естественным, не требует никаких усилий – просто любой другой опыт на его фоне уже становится заметным ненужным усилием. Быть только осознаванием не сложно, если весь остальной опыт уже не соблазняет.
Понимаешь, что весь мир держится только на желании переживаний, на интересе к ним. Все потенциальные и вневременные тенденции вселенной свернуты в одну основу, которая переживается как отражающее их во времени сознание. Они дрожат и экстатически вибрируют в ожидании мимолетного внимания/желания, чтобы немедленно начать разворачиваться. Усиливается тончайшее блаженство и устанавливается кристальная ясность. Поначалу это не хочется променять ни на какие переживания. Потом субъект просто растворяется. Эта степень погруженности, по всей видимости, достигается только в специальных ритритах и особых условиях. Даже пяти минут однонаправленного созерцания пустоты без отвлечений достаточно для узнавания причинного тела.
Так окончательно узнается нерожденный Свидетель. Узнать его можно и в бодрствовании (всмотритесь в то место, откуда приходят ваши мысли), но только здесь без сомнений проживаешь, что ты и есть этот Свидетель, я есть ничто кроме Я. Здесь возникает 100% уверенность не только в том, что все хорошо и правильно, но также и понимание, что из этой пустой безобъектности, тождественной самому осознаванию, все и рождается. Есть только бесконечная открытость внутреннего света изначальной осознанности. Я есть эта открытость, сам Космос, Причина, Основа. Сама Игра, а не игрок в ней. Брахман. Я есть свобода, предельное освобождение. Но никакие слова не могут передать этот опыт. Здесь нет никого и ничего, одно только сознание. Это нельзя назвать переживанием. Все есть То.
Но не поймите это неправильно. Вы осознаете, что Вы и есть То (точнее вы едины с Ним), но вы не становитесь им целиком и никогда не станете ни в каузальном ни в недвойственном. Можно только пережить, что вы есть Брахман, но это не значит, что Вы увидите глазами всех живых существ или поймете как Пустота правит творением. Ничего этого не случится и, вероятно, ни с кем никогда не случалось. Познать Бездну – это узнать в ней свое Я, прожить единство с ней, или стать безвременной потенциальностью. Тот, у кого возникает мысль «Я есть То», уже не Бог, уже не все сущее, а отдельное существо. Просветление – это не стать самим Духом, это осознать, что ты и есть Он и однозначно установить с ним контакт. Познание этого переживается как Пустота. Вы осознаете себя богом в своей субъективной вселенной, но Дух – это Бог, одновременно вмещающий и управляющий всеми такими вселенными всех живых существ от атомов до невоплощенных существ. Индивидуальное сознание не способно это объять. Можно сказать, что просветленный становится Богом-сыном, но никогда не становится Богом-отцом. (Характерно, что в Дзогчен при введении в изначальное состояние используется триада Ма(мать)/Бу(сын)/Цал(энергия) соответствующая христианскому Отец/Сын/Святой Дух.)
Вокруг этого состояния остается тонкий взгляд сверху вниз на все грубое и тонкое, поскольку все, что не пустота – все сансара, мир волнений и страданий. Будда Шакьямуни похоже учил из этого состояния. Пустота – это лучшая коуч-позиция, поскольку мы видим в других лишь те паттерны, что уже научились распознавать в себе. Поскольку возвращаются и интегрируются все свои проекции, явления видятся предельно ясно, в них минимум своих проекций. Человек, постигший каузальную пустоту, может начать защищать идеи, основанные на представлении об отсутствии самости. Подобно учению тхеравады (хинаяны) он будет утверждать, что нет никакого Атмана, существует лишь непрекращающийся безличный поток дхарм. Это будет основано на подлинном опыте, опровергнуть который можно только пережив недвойственную истину.
Людей, которые имеют произвольный доступ к этой сфере, называют мудрецами – они уже чувствуют все тонкие процессы, в которые они включены. (О других явлениях они вам ничего не скажут, т.к. их мудрость базируется только на предельном знании самих себя, своей вселенной. Их трактовка будет также с уровня сознания, до которого они развились, поэтому их мудрость имеет смысл, как правило, лишь в отношении работы с состояниями, а не действий в сансаре.) Это люди, которые перестали себе удивляться. Их почитают, поскольку это уже не человеческое сознание, через них спонтанно говорит сама Пустота, Источник. Такая степень расслабления и свободы запоминается всем существом и далее в жизни позволяет не напрягаться и совершать спонтанные действия (в моем понимании это осознанные действия, которые не сделать требует больше внутренних усилий, чем сделать, ты им просто позволяешь случиться, в них нет твоего волеизъявления, но все же присутствует твоя уникальность и сотворчество), в частности давать учения и писать книги.
Адаптация в каузальном может также переживаться довольно болезненно, особенно возвращаясь в состояние бодрствования. У меня стабилизация сопровождалась переживаниями ужаса потери ощущения реальности, страхом сумасшествия. Мировосприятие в день могло радикально меняться по несколько раз. Смыслы скользили диаметрально. Всякий раз это был ужас от того, что я мог так радикально по-другому оценивать события всего несколько часов или несколько дней назад. Панический страх принятия решений, в понимании, что к вечеру мной может овладеть какая-то другая сила, и все будет казаться иным: белое черным, а черное белым.
Не было четкой грани между сном и бодрствованием. Я с трудом отличал что мне приснилось и что происходило на самом деле. Сновидения повторяли реальность бодрствования, поскольку желаний отличных от настоящего уже не было. Казалось, что кто-то играет идентичностями как картами. Серьезное испытание для личности. Едва ли что-либо в моей жизни вызывало больший страх, чем потеря чувства реального. Единственной опорой в таком состоянии могла быть только возможность осознавать, что «Я есть» и доверие творению.
Цепляние к самой способности что-либо осознавать и оценивать, способности разделять существующее и вымышленное, бодрствование и сон – это последний барьер на пути к тотальной неизвестности, и тотальному доверию. Это возможность научиться принимать ответственность за всю интерпретацию в своей вселенной и многообразие населяющих меня перспектив. Это зрелость – принятие максимальной свободы существования и бесконечной же ответственности за каждый мельчайший акт со-знания (и, тем самым, со-творения). Осознание всей условности механизма тела-ума/души-свидетеля. Ментальный образ – юла, которая останавливается от сансарического кружения и начинает терять равновесие и стабильность, механическая кукла останавливается.
К этому моменту уже признается безусловное право Духа на правильность происходящего и свое соучастие во всем, что ощущается, чувствуется, осознается. Последняя граница – это сама способность ощущать реальность происходящего, потребность верить в то, что происходит, видеть в чем-то незыблемую основу. За этой границей не в кого больше верить. Понимаешь, что все свои смыслы и значения ты создаешь сам (естественно, на каждом уровне на фоне общей кармической предрасположенности, но никогда без твоего непосредственного соучастия) и вместе с тем ты ничего не создаешь.
Вспоминается сумасшествие Ницше, Кьеркегора и Батая, о которых Мишель Фуко писал «…попытка достичь такой точки, которая была бы возможно ближе к тому, что нельзя пережить… опыт вырывания субъекта у него самого, способность сделать так, чтобы он больше не был самим собой, или чтобы он был совершенно иным, нежели он есть, или чтобы он был приведен к своему уничтожению или к своему взрыванию, к своей диссоциации.» Поклон этим пионерам современной философии, столкнувшимся с такой глубокой задачей, за их трагические ошибки.
Примерно на этом же этапе сновидения становятся ясными, т.е. во сне практически не теряется осознание того факта, что это сновидение. Нежелание что-либо улучшать в жизни стирает грань между сновидением и бодрствованием, появляется больше сновидений-посланий, во сне всплывают какие-то незнакомые тексты. Иногда прямо во сне начинается процессуальная работа с редкими образами сновидений или можно начать выполнять какую-то практику визуализации или медитации на бесформенном.
Дальше происходят очень тонкие игры. Свидетель еще наслаждается возможностью быть, сознавать, бескрайней свободой и открытостью. Его ожидает последняя смерть – отсечение привязанности к жизни, к самосознанию, и прорыв из блаженства пустоты к недвойственному сознанию. В частности, возвращение в состояния бодрствования и сновидений здесь еще воспринимается как страдание и обусловленность. Это последняя тончайшая ложь перед лицом вечности, цепляние за возможность оставаться всем и неудобство быть чем-то меньшим, чем бесконечность. Это тоже может стать привязанностью и отвлечением.
Мир – это не обязательно страдание. Он становится страданием, если мы к чему-то привязываемся, забываем свою истинную природу, теряем естественное осознание таковости. Мир перестает быть страданием в каузальном. Но он становится игрой, лилой, лишь для того, кто пережил его нереальность и не имеет страха ни его потерять, ни оказаться кем-то, кем особо не хочется. Принятие небытия – последнее принятие.
По типу движения духовные пути (исследования Духа в первом лице) можно разделить на постепенные и прямые. Путь йогов – это путь постепенного разотождествления. Это крайне утомительный и тяжелый, но подлинный путь отважных исследователей. Например, классическая восьмиступенчатая йога Патанджали. Вы постепенно разотождествляетесь со всеми явлениями, восходя все глубже и глубже к свидетелю. Его трудность в том, что для узнавания более глубокой идентичности приходится очищать и обездвиживать все предыдущие тела. Сначала очищать и расслаблять тело. Даже дыхание в идеале должно стать практически незаметным. Йогин учится овладевать своими энергиями и дыханием. Учится усмирять ум до полного покоя. Это очень сложные задачи, требующие интенсивных тренировок. Практикующий остается в ясном сознании сквозь потерю контакта с грубым миром, потом с тонким и, наконец, добирается к причинной пустоте. Таков был путь Будды Шакьямуни и Горакшанатха. Это было неизбежно в начале, так начиналось самоисследование. Стремление к полному расслаблению и вглядывание в источник своего ума.
Далее был этап тантрических традиций, делавших акцент на исследовании и трансформации противоположностей. Метод тантры предполагает осознание всего грубого проекцией тонкого и перенос метода внутрь сознания, работу с состояниями. После чего произошел прорыв недвойственных мистиков. Оказалось, что предельное состояние разотождествления со всем, источник всего, нирвана, пустота, осознанность сама по себе и является всем миром форм, сансарой, проявленным миром. Пустота есть форма, а форма есть пустота. Сама способность осознания неотделима от осознаваемых объектов. Осознанности в отрыве от формы не существует. И это самое предельное состояние является естественным, присущим нам с рождения. Его невозможно достичь, потому, что мы его никогда не теряли. Это та самая «естьность», осознанность, дзогчен, простое ощущение жизни, то, что присутствует в пространстве между двумя мыслями. Это невозможно достичь, но можно только узнать, вспомнить. Именно в этом смысле мы все уже изначально просветлены. Нирвана оказалась не пределом, а последним шагом перед недвойственным состоянием, объединяющим мир форм и бесформенное.
Так появились прямые пути, тайные традиции сиддхов. Их тайна и сокровище была всегда на виду и определялась лишь способностью ученика уловить, узнать это естественное состояние. Маха-ати, путь сиддхов – путь узнавания изначального присутствия, или ригпа, современный путь игроков. Это предельное недвойственное учение, выше которого ничего нет. Постепенные пути делают акцент на том, как избежать боли и страдания, улучшить качество жизни, наконец вырваться из цепи перерождений (чему учил и Будда и Иисус), обнаруживать привязанности, использовать противоядия и улучшать себя.
В прямых же путях учитель делает прямую передачу недвойственного состояния, подтверждает узнавание учеником своей изначальной природы, указывает на путь созерцания и всей этой мучительной практики с многочисленными обетами, истощением тела и ума больше не требуется – в естественном состоянии все привязанности САМОосвобождаются! Вы сразу свободны от страданий сансары пока вы помните свое «истинное лицо». Можно уже наслаждаться и играть жизнью. Ничего не требуется исправлять или улучшать, тратить годы на усмирение ума и тела. Все естественно явленное остается как есть. Нет этических правил, заповедей и кармы (нет кармы там, где нет личных целей). Это путь без пути. И он так актуален и современен для нашего времени. Остается только тренировка непрерывности присутствия, что проще всего, если вы учитесь видеть все воспринимаемое сновидением.
Предельное, недвойственное, состояние очень просто по своей природе. В отличие от предыдущих, оно похоже на состояние бодрствования, в котором ясно осознается свое сновидение (ментальные модели, смыслы, любовь и свет) и непрерывно безусильно присутствует свидетель. Оно отличается максимальным ощущением свободы и потенциальности, неограниченностью возможностей, большой энергией, гордостью и ясностью. Сат-чит-ананда – бытие-сознание-блаженство. В нем осознаешь себя причиной и источником всего, что с тобой происходит. Ничто в потоке восприятия не отлично от себя самого. Я и есть этот поток восприятия, но уже не просто сидящий, а как никогда ранее бодрствующий и действующий. Здесь же по-настоящему понимаешь, что каждый человек живет в своей вселенной, которые радикально отличаются друг от друга и лишь имеют точки пересечения в грубом мире и частично в тонком мире разделяемых смыслов.
Это состояние чем-то похоже на то, как если бы вас послали на незнакомую планету, облекли в тело, научили местному языку и условностям, дали неограниченный кредит и более того, научили управлять жизненными ситуациями и пониманию смысла всего, происходящего с этим телом/умом. Через время у вас уже нет особого желания получать ни телесные, ни тонкие удовольствия, нет потребности в отношениях. Все желания исполняются, если они не вредят другим существам и не идут вразрез с инерцией творения. Вас поддерживают и любят. Нет никаких обязательств, кроме тех, которые действительно хочешь на себя взять. Полная свобода действий, состояний, переживаний. Море энергии. Чем-то похоже на программу «Слава богу, ты пришел!» Невозможно ни на секунду забыть о нереальности всей этой ситуации, но что-то делать нужно, причем не раздумывая, спонтанно, что придет.
Нет целей, нет мнений, и не так чувствуется время. Ощущение фантастической легкости, бодрящей энергичности, изумленной открытости и игривой бессмысленности. Нет четкой грани между своими желаниями и безличной волей творения. Понимается, что мы разделены, чтобы делиться друг с другом (по факту самому с собой) радостью оттенков своих переживаний, которыми мы наслаждаемся через заселяемые нами различные уникальные перспективы. Буквально пьянящее чувство свободы ощущения себя самим сознанием.
Через время радость свободы слегка омрачается наблюдением, что на фоне этой пустой безграничености большинство людей вокруг чем-то серьезно озабочено и напряжено. Вокруг отчетливо видится сплошная механика в мышлении и поведении. Из знания единства своей природы со всеми живыми существами спонтанно рождается желание помочь им обрести ту же легкость и способность играть, начать осознанно созидать и развиваться. Многие уже так близки к этому.
Прорыв из причинной темноты в недвойственное – это в каком-то смысле точка невозвращения. Это состояние запоминается. Отказавшись даже от желания быть в сознании, находить опору даже в «Я есть», возвращаясь из созерцания в бодрствование, одновременная реальность и нереальность всего происходящего уже присутствует в опыте, даже если в повседневной жизни иногда еще заигрываешься. Растворяется твердая граница между сном и реальностью, все смыслы и субъекты выдуманы, нет никакой опоры. Становится занятно и интересно, но очень расслабленно и спонтанно. Невозможно не быть спонтанным, когда ни чему не придается значимость, нечего отстаивать, ничто не реально, и ничего не хочется. При этом ощущается масса энергии. Так много, что сознание не засыпает полностью даже ночью. Никакие импульсы не тормозятся, но они понимаются как импульсы самого Космоса.
Первое время я пробовал расслабить свидетеля в пыль, в ничто, чтобы, как пишут в книжках, мир влился в меня, как «океан вливается в каплю». Или как у Уилбера, когда «небо безлично воспринимает само себя». Но мир не влился в меня. Его реальность во всех трех сферах однажды просто рассыпалась в пыль и он остался ясным сновидением, таким же воздушным и нереальным как любое ночное путешествие. Свидетеля невозможно устранить, он становится равным своему творению и остается при этом на периферии самосознающего сознания, как эго и душа.
Впервые состояние непрерывного осознавания держалось больше суток. В бодрствовании осознавались все три состояния грубое, тонкое и причинное одновременно весь день. В сновидении и в глубоком сне осознание «Я» не покидало ни на мгновение. Состояние робота, который не умеет спать. Усталое каузальное безразличие улетучилось и на его место пришло самоощущение великого игрока, создающего в своем сознании всю вселенную. Необъятная мощь и изумленная открытость.
«Один вкус» – это не синоним недвойственного состояния, это его украшение, когда я могу на некоторое время полностью отказаться от желания волеизъявлять, оставаясь при этом в бодрствовании. Например, расслабленно уставившись на точку в ночном небе или на цветок. Тогда действительно эта звезда случается в восприятии как если бы до нее можно дотянуться рукой, и нет никого, кто бы мог сказать, что это его рука. Я есть, но я и есть само восприятие этой звезды, как я есть само восприятие любого другого опыта во всех трех мирах. Сам процесс восприятия без субъекта и объекта и имеет «один вкус». Не столько объект и субъект схлопываются, сколько остается само восприятие без ума. Я прекращаю быть деятелем и наслаждаюсь творением не со стороны, а буквально становясь им. Это удивительно. Просто на время перестать желать и делать. Мне нравится называть это состояние «отключением от игровой консоли». На время прекращаешь быть человеком. Standby. Внутреннюю тишину нарушает только низко гудящий пустой вибрирующий гул невидимых суперструн, пронизывающих все внутреннее и внешнее пространство, переживаемый как готовность энергии последовать твоему вниманию.
Такой опыт позволяет начать устойчиво задаваться вопросом куда и главное зачем направляется мое внимание. Осознание каузального (как объекта) означает, в частности, способность рефлексировать, что воля, мысли и энергия движутся за вниманием. Вы можете заметить, как кто-то пассивно наблюдает за перемещением вашего внимания с объекта на объект в грубом или тонком мире. Есть это ощущение чьего-то непрерывного присутствия, хорошо знакомое мне с детства как чувство, будто кто-то втайне снимает меня на камеру.
Здесь уже появляется возможность осознанно расслабиться в нем и отказаться от способности фокусировать взгляд, слух или мысль. Это как если смотреть на текст и привычные слова не узнаются как знакомые. Слышать звуки, но не узнавать мелодию. Ум не цепляется за них в желании мгновенно распознать и прочесть (это можно сделать осознанно, но пропадает автоматизм). В неразличении больше расслабления и свободы. Сама способность фокусировки, сужения потока восприятия, кем-то безлично расслабленно наблюдается. После такого опыта у меня немного изменился способ восприятия. В обычном состоянии зрение и слух стали более расслабленными. Глаза автоматически не фокусируются на предметах. Без намеренного желания сфокусировать взгляд изображение остается несколько размытым, в легкой дымке, как на картинах Леонардо с его техникой сфумато. Это напряжение воли легко осознается.
В одном вкусе проживается, что значит «вне ума». Суть явления довольно проста. Вне ума – это значит, что поток восприятия ничем больше не организуется, реальность не моделируется. Есть поток восприятия, но нет никаких предметов, никаких мыслей. В частности, нет цветка, нет звезды и нет меня. Не потому, что они куда-то пропадают. Все остается на месте. Но само выделение объекта из потока сознания – это способность ума моделировать. Осознание того, что ты тут, а звезда там, что это именно твои ощущения и образы, что тело имеет форму и объем, что до Луны далеко, что лес заканчивается здесь, а дальше идет небо, и даже, что я есть – это все моделирование умом. Без ума нет границ, определяющих предметы или их свойства. Есть изображение, но в нем нет ни одного знакомого предмета. Есть звуки, но нет мелодии. Есть ощущения, но они ничьи. Ничто не распознается. Есть что есть – основа, подложка, таковость – и некому и нечего об этом сказать. Потому все и на «один вкус» – поток сознания просто никак не переживается.
Картинка немного расплывается, т.к. ум не фокусирует внимание на очертаниях предметов. Есть обычный поток восприятия этого человека, но об этом можно сказать лишь через мгновение, когда покидаешь это состояние, поскольку в нем нет ума, нет субъекта, нет объектов – есть чистый неразделенный поток сознания. Вместе с умом исчезает и человек. Поскольку ни о чем нет идей и представлений, то и небо и все кругом становится плоским. Расстояние – это тоже концепция. Вся зрительная картинка оказывается как отпечатанной на сетчатке глаза. Как если лицом вплотную приблизиться к монитору, на котором изображена картинка. Из ума невозможно выйти – его можно просто невостребовать, не прибегать к нему. Ум – это то, что организует недифференцированный поток сознания в поток сенсомоторных, чувственных, образных, душевных и прочих концепций, осознаваемых в зависимости от уровня развития индивида. Это ткань, накинутая на человека-невидимку. Чем более она тонкая, тем лучше повторяет очертания его лица. В точности повторить она никогда не сумеет, но без нее лица не видно вообще. Мы можем лишь бесконечно приближаться.
В одном вкусе можно оставаться настолько долго, насколько прочно вы утвердились в практике медитативной концентрации, в шаматхе. В это состояние потом становится легко возвращаться. Для этого достаточно расслабиться, успокоить волнения ума, и прекратить двигаться телом. Все случается практически само. При выходе из одного вкуса становится понятно, что кроме индивидуального ума есть еще один, Большой Ум, частью которого являются все локальные умы, но управляющий творением каким-то своим, неведомым способом, объединяя в себе все сущее. «Великий Самантабхадра, подобно царю, неподвижно повелевает всем, объединяя в себе абсолютно все, внешнее и внутреннее.» (Лонгченпа)
Само недвойственное состояние – это одновременное естественное осознавание грубого, тонкого и причинного миров, а не просто исчезновение субъекта и объекта. Происходит уверенное осознание того, что разделение между видящим и видимым иллюзорно, понимаются парадоксы личной и безличной воли, условность разделения сознания и материи, но способность действовать при этом не пропадает. Есть и частичность и единство одновременно. Непосредственно знается, что Я никогда не рождался и никогда не умру, что Я никогда и ни в чем не буду знать недостатка, Я ни что не угрожает, потому что это Я создаю(ет) свой мир своим его переживанием. Это переживается как предельная свобода, ясность и благородная царственность. Полное освобождение (как состояние), великое совершенство.
Тут же осознается стирание остатков той личной кармы, что связана с привязанностями к личному образу и прежней идентичности. Другими словами, с кармой жизненных обстоятельств и сценариев. Переживается это как смерть прошлой ограниченной личности. Теперь «Я» могу выбрать новую игру, в которую буду играть этим человеком. Очевидно, что высшая игра – это уже игра не в ощущения, чувства, образы, духовность или что-либо еще на уровнях тела, ума или души. Игра Духа имеет космический масштаб, ее смысл уровня всей сансары (хотя, пожалуй, этот момент как-то зависит от высоты уровня развития), даже если и выражается в простых действиях.
Вообще, все значительно упрощается. С сакральных символов и ритуалов слетает покров тайны и благоговения, и они становятся не более загадочными, чем пионерский караул у «вечного огня». Становится очевидным сходство внутреннего символизма различных религий и учений. Сознание регистрирует все, что отвлекает от блаженства пребывания в бытии/небытии: малейшие импульсы, желания, оценки и чувства. Все это видится как «мое», ничто из этого не воспринимается как «я». Когда я пребываю в простом присутствии, обнаруживается, что ничего из этого я не просил, это все возникает не по моей воле, а спонтанно, из пустоты. Это и есть ясность – способность видеть все, что только возникает в сознании. Это и есть изначальная чистота – осознание, что все приходит само по себе, в этом нет ничего моего, и значит, нет необходимости это улучшать. Все, что возникает, видится волей Духа и Дао становится очевидным и проявленным. Вместе с тем, в любой момент, на любом уровне тонкости можно вмешаться в то, что происходит. Это не создает личной кармы, пока я помню, что это лишь игра и не привязываюсь к результатам действий.
Великий игрок прекращает неосознанно желать и становится выражением самой игры, он продолжает играть посредством этого человека с его личной историей, способностями, знаниями, культурной обусловленностью и т.п. Такой игрок – это уже не просто источник, а источник в действии. Весь проявленный мир – это вызов в его игре. «Я» и есть эволюция в действии. Кто потом захочет играть чем-то меньшим? В этом состоянии Большой Ум следует каждому движению сознания сиддха. Эго (личность), вопреки многим ошибочным представлениям, никуда не исчезает. Исчезает лишь исключительное с ним отождествление. Оно становится послушным инструментом. Это просто один из терминалов суперкомпьютера, через который вы играете этот уровень.
Подобно тому, как парадокс единства внешнего и внутреннего (материи и сознания) понимается только в недвойственном состоянии, там же осознается и парадокс индивидуального и коллективного. В особом смысле парадокс (не единство) единственного и множественного непосредственно переживается в этом состоянии и является существенной его характеристикой.
В недвойственном состоянии переживается удивительное восхищение непрерывной синхроничностью, как будто вся предыдущая жизнь всей вселенной до мельчайших деталей была спланирована лишь для того, чтобы вы оказались в этом месте и в это время и могли пережить этот опыт. Все что нужно, возникает практически за мгновение до того как вы можете о чем-то помыслить или что-то захотеть. Мир преподносит и дарует это вам. Это воспринимается как абсолютно естественный способ бытия. Желания будд (в состоянии сахаджи) исполняются мирозданием моментально. Весь поток восприятия синхроничен. Все четыре сектора интегральной карты Уилбера коллапсируют, стягиваются в точку, в непрерывном переживании. (Кстати, если вами осознаются синхроничности – это отличный показатель продвижения в практике и иногда признак возникновения новой структуры сознания. Даже сама по себе попытка погружения в состояние видения всего вокруг синхроничным, как и одновременное осознание 4х секторов – это отличные практики проблесков выхода за пределы текущей идентичности.)
Акцент здесь не на том, что весь мир крутится вокруг меня, а на том, что любое событие, внутреннее или внешнее, непрерывно воспринимается как загадочным образом связанное со всей природой, с другими людьми и явлениями. Индивидуальное синхронично с коллективным. Но это не то, что принято думать о могуществе будд или сиддхов. Нет никаких других. Нет и отдельной самости. Такое может быть лишь в одном случае – если весь мир, все творение есть один единый организм, в котором все события не просто связаны, но все является одним лишь событием, иллюзорно воспринимаемым как растянутое во времени и разделенное в пространстве бытие. Сиддха – это такая же кукла в Игре самого Духа как и любое другое существо, только осознающая свою кукольность. И это так забавно! В этом состоянии можно многое, но смысла в этом уже нет. Когда нет личных желаний, в игру вступает воля Духа.
Все мысли, чувства, импульсы и желания уместны и синхроничны потому, что они сами являются порождением этого удивительного узора жизни, в котором все и предопределено и зависит от меня одновременно. Я не могу ничего захотеть или помыслить, что бы ни было увязано и обусловлено всей таковостью общего узора! И желать, собственно, нечего. Переживается же это так, что только я являюсь причиной всего, что происходит со мной в реальности. Хотя «я» – это уже не тело, не ум и не душа. Это все, что безлично возникает в сознании, весь Космос, хотя видимый через индивидуальные перспективы (тела, ума, души и самого свидетеля). Воля же ни кого другого, ни систем, ни материи в предельном переживании не воспринимается как причина явлений. Есть только одно большое «Я» и все заключено в него.
Парадокс здесь еще и в том, что я осознаю, что Я – Брахман, Шива, создатель миров, но изменять что-то в интересах этого человека я не особо могу, и это уже не имеет никакого смысла. Каждый уровень (душа, эго, тело) сделает потом сам для себя все необходимое. Здесь же определяются большие, в прямом смысле безличные задачи. Прошлая личная карма уже превзойдена, карма обусловленности и физиологии на эту жизнь почти неизменна, а новая будет целиком зависеть от новой задачи. Все уже и всегда совершенно. Индивидуальная воля объединяется с волей Духа, который сам предлагает красивые узоры новой судьбы. Эта судьба будет соответствовать максимальному уровню (вертикального) развития сознания и уникальным способностям конкретного тела/ума/души. Новая судьба породит новый образ самоощущения души, новые ситуации, мысли и убеждения, эмоции и, в конечном счете, поведение. Структура личности при этом в чем-то сильно изменяется.
После недвойственного переживания доступ (но не длительность) ко всем предыдущим состояниям является, по большей части, произвольным и в любой момент можно обратить свое внимание на тончайшие чувства, образы, архетипы, и на созерцание пустоты, так же легко, как и на физические ощущения. Тонкое осознание сновидческой, проекционной, природы всего происходящего вокруг само по себе удерживает осознанность и памятование. Более заметно обращают на себя внимание люди, мероприятия, музыка и артефакты, которые способствуют модулированию очень тонких состояний. Задача практики сводится к поддержанию должного спокойствия ума (желательно хоть иногда в уединенных ритритах) и необходимости погружаться во все состояния (особенно бесформенное созерцание свидетелем), чтобы со временем не забыться и не привыкнуть к отождествлению с человеком, с инструментом переживания. Так что теперь практика никогда не заканчивается, нужно регулярно садиться и «стирать пыль с зеркала».
В остальное же время остается просто играть с теми, кто рад, что мы пришли, проявляя волю Духа, до самого момента, пока небесный Саша Цекало неожиданно не нажмет на свою красную кнопку смены декораций.
Источник: Линецкий Олег, создатель Интегрального сообщества
integralportal.ru
